В местах лишения свободы в России сегодня 53 тысячи человек с ВИЧ. В Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН) уверяют: препаратами все обеспечены. Однако заключенные жалуются на регулярные перебои с лекарствами и обследованиями. Как в реальности обстоят дела, разбиралось РИА Новости.

“Спихивают все, что есть”

Анатолий Клименко из Астрахани считает последние месяцы до освобождения. Попал в тюрьму после драки, которую квалифицировали как разбой. Тридцатитрехлетний мужчина получил максимальное наказание — десять лет в исправительной колонии (ИК) № 6 Астраханской области.

Еще до заключения, в 2008-м, у Клименко обнаружили ВИЧ — вирус иммунодефицита человека, который поражает клетки иммунной системы. Анатолий уверен, что заразился, когда в армии делал татуировку. Служил по контракту, но после постановки диагноза его комиссовали. В первые годы болезни чувствовал себя вполне удовлетворительно. Антиретровирусную терапию (АРВТ), помогающую поддерживать стабильное состояние, врачи не назначали.

В тюрьме здоровье мужчины ухудшилось, а с лечением возникли сложности. Как рассказала мать Анатолия Галия Клименко, медикаменты для ВИЧ-инфицированных в ИК-6 порой не выдают месяцами.

“Очень большие задержки. Или вдруг выписывают другой препарат, — говорит она. — Период адаптации к лекарствам разный, побочные эффекты тоже. И вот он мучается два-три месяца, пока не привыкнет. А они раз — и меняют на другие таблетки, когда те заканчиваются. Спихивают им все, что есть. Некоторые просто не выдерживают”.

АРВТ-препараты назначают навсегда. При успешном лечении можно достичь нулевой вирусной нагрузки. Качество и продолжительность жизни при этом не будет отличаться от ВИЧ-отрицательных людей. Любые перерывы в приеме лекарств ставят под угрозу здоровье пациента, растет риск туберкулеза, гепатита, онкологии и других болезней.

Год назад Анатолию Клименко выписали новую терапию. Но с тех пор еще ни разу не проводили иммунологическое обследование, которое, по медицинским стандартам, нужно делать раз в три месяца. По анализам судят об эффективности лечения: они показывают, сколько сохранных клеток иммунной системы осталось в организме.

По словам Галии Клименко, в колонии это объясняют нехваткой специалистов: “Ссылаются на то, что нет инфекциониста. Один врач на все лагеря в области”.

Анатолий жалуется матери, что лекарств нет даже от обычной простуды. Добиться приема у тюремного врача довольно сложно, внимания иногда не обращают и на тех, кто “уже блюет кровью”, а в больницу увозят, только когда теряют сознание.

Мужчина несколько раз обращался в прокуратуру и с помощью матери публиковал петиции.

“За восемь лет в этих стенах я увидел, как умерло семь человек с таким же диагнозом, как у меня. Это страшно: молодые тридцатилетние пацаны сгорали за месяц на моих глазах, тем более что мы все как одна семья, нас сплотило общее горе”, — писал Анатолий.

Мать осужденного говорит, что за это его посадили в штрафной изолятор (ШИЗО) на несколько месяцев.

“Проблемные вопросы отсутствуют”

По данным ФСИН, в конце 2020-го в местах лишения свободы содержалось около 53 тысяч ВИЧ-инфицированных.

Как рассказали в пресс-службе ведомства, за последние пять лет наметилась тенденция к снижению уровня смертности среди заключенных. В том числе от ВИЧ-инфекции — более чем на 38 процентов. За девять месяцев 2020-го от этого вируса в учреждениях ФСИН скончалось на 18 процентов меньше человек, чем за тот же период 2019 года.

При этом во ФСИН подчеркнули, что “всем ВИЧ-инфицированным обеспечен доступ к антиретровирусной терапии”, а “сложности в организации лечения отсутствуют”.

На вопрос о проблемах в ИК-6 Астраханской области в ведомстве не ответили.

Острая нехватка

Глава Забайкальского правозащитного центра Анастасия Коптева, которая отстаивает права заключенных с ВИЧ, убеждена: проблема системная и в первую очередь связана с отсутствием регулярного иммунологического обследования.

“При острой нехватке инфекционистов невозможно отслеживать состояние больных. Кроме того, часто прописывают лекарства, от которых нет никакого положительного эффекта. Тюремным врачам ничего больше не остается. Выдают только то, что у них есть”, — отмечает Коптева.

При этом, по ее словам, бывшим заключенным сложно добиться компенсации за подорванное здоровье.

“Ко мне обратился молодой человек, у которого было всего девять сохранных клеток иммунитета после освобождения (минимально допустимое значение — 200. — Прим. ред.). Выглядел, как скелет, обтянутый почерневшей кожей. Суд присудил ему компенсацию морального вреда — одну тысячу рублей”, — вспоминает правозащитница.

На свободе с таким низким иммунным статусом многие быстро умирают. “Выходят из тюрем полутрупами. И потом, как правило, очень мало живут”, — заключает юрист.

“Пациенты сами отказываются”

В последний раз о масштабных перебоях в поставках АРВТ-препаратов общественники и СМИ говорили в 2015 году. Тогда заключенные сразу из десяти регионов пожаловались, что несколько месяцев не получают жизненно необходимые лекарства. Чиновники проблему признали, объяснив недостаточным финансированием и отменой нескольких тендеров на закупку медикаментов.

По словам руководителя отдела мониторинга “Коалиции по готовности к лечению” Алексея Михайлова, с тех пор ситуация с обеспечением АРВТ в учреждениях ФСИН стабилизировалась.

“Возможно, где-то и заканчиваются препараты. О том, что люди вообще не получают лекарств, я не слышал, — отмечает Михайлов в беседе с РИА Новости. — Их дают, но пациенты, начитавшись в интернете про побочные эффекты, сами отказываются их принимать”.

Однако эксперт признает: проблемы есть.

“Возможно, дело в пандемии. Довольно много лабораторий, которые проводили диагностику на иммунный статус и вирусную нагрузку, в этом году переквалифицировались под COVID-19”, — говорит Михайлов.

“Состояние, будто весь мир вокруг умер”

Анатолий Клименко сменил терапию сам — из-за предыдущих препаратов его “при смерти увезли в больницу”.

“Побочные явления у таблеток очень сильные, вплоть до суицидальных мыслей, — рассказывает Галия Клименко. — Сын говорит, состояние такое, будто весь мир вокруг умер, и он один остался. А психолога в колонии нет”.

Галия сама закупает лекарства — не только для сына, но и его сокамерников. Препараты на месяц для одного человека в среднем обходятся в 30 тысяч рублей. Женщина собирает деньги в соцсетях. Из-за досмотров передать лекарства вовремя получается не всегда.

Источник: https://ria.ru/20210116/zaklyuchennye-1593025698.html